Автор: Старый змейсс
Фэндом: Major
Персонажи: Шигено Горо/Сато Тосия и другие персонажи аниме.
Жанр: виньетка, ангст и немного юмора
Рейтинг: вплоть до НЦ-ы.
Состояние: закончен?
Дисклеймер: отказ от прав.
Предупреждения: ООС, АУ, пост-пятый сезон. возможно середина шестого. POV героев.
Размещение: с согласия автора и (или) заказчика.
От автора: 1. пишется по заявке Nailya. 2. Автор сам не знает, закончилась ли эта бесконечная
Пролог.
Глава первая, в которой Горо задумывается над некоторыми вещами, а Сато плюет на последствия.
Глава вторая, в которой Маюмура пьет чай, Сато предается воспоминаниям, а Горо ревнует.
Глава третья, в которой Горо переживает, Сато надеется, а Кин исполняет роль сводни.
Глава четвертая, в которой Шигено смущается и ходит на свидания, Кин выступает в роли ангела-хранителя, а Сато находит смысл жизни.
Глава пятая, в которой Шигено взрослеет, Сато учится жить с последствиями, а Кина бесит детский сад.
Глава шестая, в которой Горо учится прощать, а Сато думает о будущем.Когда Маюмура впервые после США пришел к нему в гости, Сато испытал только легкое удивление. Он вообще в последнее время почти не испытывал сильных эмоций, словно какая-то стена встала между ним и остальным миром, плотиной сдерживая все половодье, что раньше бушевало в душе. Именно в таком состоянии он согласился с Михо и впервые за долгие годы встретился с матерью. И хотя Тоси все равно не смог долго выносить эту встречу, но она была, и счастье в больших глазах сестры, по его мнению, стоило нескольких минут собственных мучений. Мать была и осталась для него никем, но он хотя бы смог признать ее существование в этом мире.
В его нынешней жизни все было спокойно - ни особых потрясений, ни особых радостей. Просто существование. Наверное, он действительно пытался забыть, забыть прошлое, научиться жить в пустом и холодном мире, в котором уже никогда не будет тепла. Пытался - но так и не смог, и спустя столь долгое время ему все равно продолжали снится нежность рук и тепло в любимых карих глазах, и просыпаться было больно, но Сато смирился и с этим. И когда Маюмура предложил ему попытаться написать Шигено письмо, Тоси только улыбнулся немного грустной улыбкой. И покачал головой. Он знал, что это было бессмысленно. Вот только его друг был не менее упрямым, чем сам Шигено. На убеждение Сато в ошибочности бездействия у Маюмуры ушло около месяца, но в результате письмо ушло с зачем-то приехавшим в Японию Кином.
Когда все тот же Кин передал Сато конверт, в глазах американца бывший кэтчер прочитал холодное предупреждение, в ответ на которое только склонил голову в коротком благодарном поклоне. С тем и разошлись.
Конверт жег пальцы всю дорогу до дома, и уже там, в тишине и пустоте своей небольшой квартирки Тоси долго сидел перед запечатанным письмом, чувствуя, как дрожат пальцы. Он до ужаса, до прокушенных губ боялся ответа, да он и не ждал его, в общем-то, просто пытаясь рассказать о том, что чувствует сейчас. Что все еще любит, что как ни пытается, не может забыть. Что хочет быть рядом. Все еще. Всегда.
Тоси....
Первая строчка, первое слово в письме - его имя, выведенное знакомым небрежным почерком, словно пробило плотину, удерживающую, оберегающую Сато от сильных эмоций, и они хлынули в душу, заполняя пустоту. Тосия сжал зубы и продолжил читать.
Тоси,
я действительно не знаю, что сказать в ответ на твое письмо и твое признание. Ты знаешь, я никогда не умел толком выражать свои чувства, а уж письма писать - это вообще не ко мне. Но я попытаюсь, как попытался ты.
Я тоже не могу забыть то время, которое мы провели вместе. Я, наверное, слишком поздно понял, что счастье в твоих глазах для меня дороже всех прошлых и будущих побед. Я бы соврал, если бы сказал что-то другое. Я смотрю на наши с тобой фотографии, и мне больно от того, что все это в прошлом, что какая-то стерва по собственной прихоти разрушила все.
Но вдвойне больней мне от понимания того, что ей это удалось потому, что в наших отношениях не было ни доверия, ни настоящей любви. Наверное, это была только страсть. Но тогда почему я до сих пор не могу уснуть, если не ощущаю под рукой какую-нибудь твою вещь - все равно, что. Почему, Тоси-кун? Наверное, это глупо, и мне действительно стыдно писать об этом, но... Ах ты ж черт!
В общем, я знаю, что повел себя, как последний мерзавец. Я действительно был уверен, что тогда мы видимся в последний раз, что поступаю правильно и честно по отношению к нам обоим, но.... Но я даже не смог посмотреть тебе в глаза. Я принял решение за нас обоих точно также, как ранее его принял ты. И теперь, по прошествии полугода, я понимаю, что в тот день точно также предал тебя.
Наверное, мы квиты?
Наверное, я просто пытаюсь извиниться. Я всегда сначала действовал, а потом уже думал, хотя это не оправдание. Оправданий быть не может. А может быть, я просто пытаюсь сказать, что не такому как я осуждать тебя.
Блин, Кин, как всегда, оказался прав. Не так давно он в очередной раз прочистил мне мозги на предмет отношений между людьми, и я вдруг осознал, каким же подлецом являюсь. Почему ты ни словом никогда не упрекал меня? Почему всегда терпел - и до сих пор терпишь - все те издевательства и мучения, которые я приношу тебе? Я не понимаю, Тоси. Откуда в тебе столько терпения и доброты?
Я не перекладываю решение на твои плечи, для себя я уже все решил. И если ты когда-нибудь захочешь снова попытаться создать что-то более крепкое, нежели тот наш карточный домик, просто скажи об этом. Возможно, у нас не получиться вернуть прошлое, но мы могли бы попытаться создать новое будущее. С чистого листа. Словно до этого никогда и ничего не было вообще.
Я не знаю, поймешь ли ты, что я пытаюсь тут сказать, да я и сам-то с трудом понимаю. Я просто хочу сказать, что до сих пор люблю тебя. Наверное, мне уже никогда никуда не деться от этой любви. От тебя. Я не знаю, достанет ли у меня или у тебя сил попытаться забыть и простить, но я готов попробовать. Если ты все еще хочешь этого.
С любовью,
Хонда Горо.
Он даже подписался по-старому, как мог бы подписаться в самом начале их знакомства, в далеком детстве, и Тосия улыбнулся этой маленькой, совсем детской и очень наивной хитрости. Шигено был в своем репертуаре, пытаясь сказать все и сразу, совмещая несовместимое. Сато чувствовал, что плачет, и слезы падают на бумагу, размывая нестройные сточки иероглифов, но что он мог сделать, чтобы остановить эти слезы? И зачем?
Это письмо...оно было чем-то нереальным, чем-то, чего не могло быть в это новой, пустой и одинокой, жизни. Оно несло в себе надежду на то, что еще не все потеряно. В этом письме, в этих строчках, Шигено снова приоткрыл ему свою душу, давая шанс. И Сато этот шанс упускать не собирался.
Скорее всего, той легкой, немного наивной любви между ними уже не будет никогда. Будут и недоверие, и ревность, и обиды, но будет и счастье - одно на двоих, хотя до него еще так далеко. Тоси знал, что сделает все, чтобы быть рядом с любимым человеком. Абсолютно все, чтобы Горо снова поверил в его любовь, чтобы снова стал доверять.
В эту ночь Тоси, наверное, впервые за очень долгое время, не мучили кошмары.
Они не переписывались больше - ни к чему было. Ни Сато, ни Шигено не верили в то, что переписка может помочь им наладить хотя бы подобие отношений, все это был бред, но и приехать друг к другу они пока не могли. Горо был занят на тренировках и в играх, его расписанный по минутам день не оставлял возможностей для поездки в Японию, а Сато.... А что Сато? Наверное, у него просто не хватало смелости бросить все и уехать - уехать в никуда, без денег и почти без надежды. Наверное, он просто боялся их встречи, боялся до дрожи, раз за разом пытаясь найти самые нужные, самые правильные слова - и раз за разом понимая, что все бесполезно, что словам Шигено не поверит больше, а значит - надо оставаться рядом, просто рядом, день за днем доказывая свою любовь, доверие, преданность. Тоси знал, что будет тяжело, он был готов к этому, но почему-то страх не уходил, холодным комком "а если..." поселившись где-то в груди.
Однажды он рискнул посоветоваться с Михо. Сестренка, закусив губу, долго смотрела в глаза брата каким-то очень серьезным, потемневшим взглядом, а затем неожиданно улыбнулась и обняла брата, пряча лицо на его плече.
- Поезжай, Тосия. Поезжай, - приглушенный голос Михо был грустным и решительным. - Твое место рядом с ним.
- А ты....
- А за меня не беспокойся. Я давно уже привыкла следить за тобой издалека, да и никуда я не денусь. Ты всегда сможешь прилететь в гости. Один, или со своим другом.
- Ты стала такой мудрой, сестренка.
- Это потому, что мне приходиться давать советы глупому старшему брату, - девушка фыркнула и, подняв голову, посмотрела брату в глаза. - Я серьезно, Тоси-нии-сан. Поезжай. Ты всегда сможешь вернуться ко мне. Ты ведь теперь не один. А перед отъездом я хочу кое с кем тебя познакомить.
- Сестренка?
- Ну, - девушка опустила глаза и улыбнулась, одновременно смущенно и дерзко. - Я хочу тебя познакомить со своим женихом. Мы поженимся после школы.
- А не рановато? - Только и смог выдавить изумленный до глубины души Сато, глядя на подходящего к ним и явно нервничающего паренька одного с Михо возраста. Тот ощутимо смущался, но темные глаза сверкали решительностью, а при взгляде на сестру в них светилась нежность, и Тоси улыбнулся про себя, принимая свой самый суровый и неприступный вид.
Разговор получился какой-то путаный. Тоси, явно не ждавший от сестренки такого подвоха, да и вообще не ожидавший, что ему когда-либо придется выполнять роль главы семьи, давая разрешение на чей бы то ни было брак, все же держал себя в руках. Михо краснела, смущалась и вообще вела себя как и положено девушке. А ее парень явно никогда не был слишком разговорчивым, а теперь от волнения вообще язык проглотил. Как понял Сато, парень тоже никогда не знал, что у его избранницы есть старший брат, да еще такой. Когда Тосия удивленно переспросил "какой?", ему ответили шквалом перечислений его спортивных достижений вплоть до игры на Кубке Мира. В результате все закончилось автографом и предупреждением о нелегкой судьбе того, кто посмеет обидеть Михо-чан. Кажется, сестра и ее жених ушли абсолютно счастливыми, а Тоси долго еще сидел в маленьком кафе и смотрел в окно, думая о том, что, кажется, сестренке он больше совершенно не нужен.
Через неделю Сато вылетел в США. Его никто не провожал.
Он не знал, как будет встречаться с Шигено, он даже не сообщил ему о своем прилете, он просто прилетел - и все. Наверное, стоило действительно знакомиться друг с другом вновь, а это, по мнению Сато, означало, что до этого они знакомы не были. Но тогда как найти точки пересечения с абсолютно незнакомым человеком, с которым так отчаянно хочешь познакомиться? Да еще когда этот человек - звезда спорта! Промучившись раздумьями пару дней, Тосия вынужден был признать, что оказался в положении всех тех несчастных фанаток, которые давно и прочно сходят с ума по своим кумирам. А раз так, то самым логичным было последовать по этому пути и дальше, и просто сходить на матч. Именно так Сато и оказался на забитом до отказа стадионе, и игра Шигено была потрясающей, и небо - таким голубым, а трава - зеленой. И Сато, болея за любимого до сжатых кулаков, до лихорадочно блестевших глаз, отчаянно хотел оказаться там, на поле, на месте кэтчера, чтобы как и раньше ловить эти стремительные, сильные подачи, чувствуя, как от ударов немеет рука.... Он забыл обо всем, кроме игры и вот этого желания, обо всем, кроме мальчишеского задора на любимом лице, который так хорошо показывало телевидение.
И когда он ждал Шигено возле выхода со стадиона, ему все еще казалось, что он там, на этом зеленом поле - и значит, возможно все. даже если подача будет тяжелой, даже если окончательно онемеет рука - он все равно поймает, и они выиграют. Обязательно. ведь иначе и быть не может!
Шигено не заметил его сразу, занятый очередной перебранкой со своим напарником. К радости команды, теперь в эти перебранки добавились новые оттенки: от дружеского подтрунивания до откровенных намеков на личности. Это доводило обоих до белого каления, и сначала команда боялась, что рано или поздно они просто вцепятся друг другу в глотки, но потом привыкла и снова стала получать удовольствие от этих перебранок.
Нет, первым заметил Сато отнюдь не Шигено. И даже не Кин. Первым его окликнул один из аутфилдеров, смутно знакомый Тосии по той единственной совместной пьянке. Именно этот белобрысый парень улыбнулся ему и махнул рукой, а потом толкнул Шигено в плечо, показывая на все также стоящего в стороне Сато. И Шигено перевел взгляд туда, куда ему показали.
И Тосии показалось, что мир исчез, испарился туманным мороком, и остались толкьо они вдвоем - их взгляды, их жесты, выражение их лиц.... Сато казалось, что даже на расстоянии он может слышать, как учащенно забилось сердце Горо, как напряглось его тело, словно перед прыжком, как он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. А потом Горо закинул сумку на плечо и, что-то сказав Кину, направился прямиком к Тосии. А вот теперь пути назад уже не было, а все те слова, которые Сато придумывал ночами, все они вылетели из головы, в которой осталась только пустота. И все внутри замерло от какого-то предчувствия. Что он скажет Горо? Что Горо скажет ему?
- Привет.
Спокойный и такой родной, такой любимый голос словно ножом взрезал окружающую пелену, и мир снова стал самим собой. Сато вернулся в реальность, и в реальности Шигено стоял рядом с ним, терпеливо дожидаясь ответа. Карие глаза были непроницаемыми - когда только научился?! Но это было ничего. А потом Сато сглотнул и тихо ответил, опустив глаза:
- Привет....
А что еще сказать, Сато не знал. Это простое "привет" отняло у него все силы, и он прислонился спиной к такой надежной стене, и смотрел, смотрел, смотрел в родные глаза, не в силах наглядеться. И встречал в ответ такой же неотрывный взгляд. Наверное, Шигено тоже не знал, что сказать, но он никогда и не был силен в словах. И Тосия постарался взять себя в руки, чтобы хоть как-то продолжить разговор, иначе оставалось только кивнуть друг другу и разойтись в разные стороны.
- Ты хорошо играл сегодня.
- Ты смотрел? - Горо едва заметно улыбнулся, и Тоси воспрял духом. Кажется, над поиском нейтральной темы для разговора не стоило ломать голову. Бейсбол всегда был для Шигено всем, и говорить о нем парень мог часами напролет. Что ж, с этого можно было начать.
- Конечно, смотрел. Игра была великолепна. Я заметил, пожалуй, только две ошибки....
- Ошибки?! - Возмущенный вопль Горо был совсем такой же, как раньше. Он всегда так возмущался, всегда вскидывался, когда ему пытались указывать на не очевидные огрехи в игре, и только успокоившись, принимал критику или адекватно отвечал на нее.
- Ага, - Тоси ухмыльнулся подначивающе. - Например, когда ты сделал внешний вместо внутреннего. Еще немного, и это был бы бол.
- Но это не был бол! - Как и не бывало равнодушия и непроницаемости. Куда там! Вон как глазищи сверкают, еще чуть, и начнет молнии метать.
- Ну да, благодаря Кину....
Шигено зарычал, а подошедший кэтчер хмыкнул. Громко так. Со значением.
Горо развернуло на месте, и на Кина обрушился целый водопад возражений, в основном сводящихся к "ты не кидаешь, вот и молчи в тряпочку". Кэтчер выслушал напарника с миной стоического терпения на лице, а затем вдруг щелкнул его по носу. Не сильно, совсем слегка, но Шигено аж подавился своим возмущением. А американец спокойно поприветствовал Сато и, подхватив сумку Горо, небрежно сообщил, что сам доставит ее в гостиницу. С чем и отбыл, оставив оторопевшего Горо подбирать выразительно отвисшую челюсть. Тот только спустя пару минут смог выдавить из себя что-то, отдаленно напомнившее Тосии фразочку:
- Ну, дела-а-а....
- Горо, раз уж все так получается, давай прогуляемся немного. Могу я проводить тебя до гостиницы, если ты не возражаешь? - Чтобы спросить такое Тосии потребовалось все его мужество. Реакция любимого могла быть любой, абсолютно любой, но Сато все равно надеялся на лучшее. В конце концов, если не пытаться, то ничего и не получится, правда?
А Шигено замер, внимательно разглядывая явно взволнованного Тосию и отмечая про себя несколько ненужных морщинок в уголках его глаз. Откуда они? Их не должно быть у молодого парня! Отмечал он и тени под глазами, и чуть дрожащие пальцы, которые Сато все пытался спрятать за спину.... Он смотрел, он не мог не смотреть на него - такого хрупкого сейчас, такого уязвимого. Почему Сато казался ему сейчас таким? Быть может потому, что Шигено легко мог сломать его, а так хотелось защищать.... Горо резко мотнул головой, отгоняя прочь ненужные и даже оскорбительные для Тоси мысли. Нет, Сато Тосия при всей своей кажущейся хрупкости был сильным и твердым, словно скала. Иначе он не смог бы быть кэтчером, не смог бы ловить его подачи ни тогда, в детстве, ни потом, на профессиональном поле. И эта сила, эта твердость сейчас прорывались в зеленых глазах, не смотря на неуверенность, страх и вину, что тоже теперь поселились там. Кажется, навсегда.
Шигено не мог отказать. Не мог, после того письма, что сам написал. После собственного решения дать им обоим еще один шанс. Раз Тосия приехал сюда, значит, тоже считал, что он есть, этот шанс, пусть и совсем ничтожный. Но ведь до окончания игры невозможно предсказать ее результат. Как любила повторять одна его старая знакомая: "Стадион - это место, где сбываются мечты". Что ж, Горо был готов проверить истинность этого утверждения на собственной шкуре.
Создавать отношения заново оказалось тяжело, намного тяжелее, чем думалось Тосии раньше. Да он никогда и не задумывался об этом. Наверное, потому, что любил только одного человека и всю свою жизнь был убежден: здесь ему ничего не светит. Все оказалось наоборот, но он похоронил свое счастье собственными руками, а теперь из праха поднимался новый росток, слабенький, хрупкий и ранимый. Росток, который следовало оберегать и защищать, и Сато отчаянно хотелось знать, сумеет ли он вырастить его. Нет, не так – сумеют ли они. Потому что нельзя, никогда нельзя разделять – иначе оно, это разделение, так и останется пропастью между двумя людьми. Но как стать одним, когда – такие разные? К сожалению, любовь отнюдь не была панацеей от всего, и их редкие встречи, прогулки в парках или посиделки в кафешках не могли помочь избежать ссор и споров, когда после они долго и мучительно тяжело молчали, не глядя друг на друга. Или расходились надолго, иногда на месяц или полтора, чтобы потом, в давящей тишине своих квартир раз за разом прокручивать в голове очередной спор, выискивая допущенные ошибки. И чтобы потом смотреть на телефон, как на врага или ядовитую змею, которая может ужалить, и бояться, бояться позвонить, потому что не понятно, что услышишь в ответ. И горечь в глазах при очередном примирении, таком же тяжелом, как и молчание до того, и отчаянная неловкость после этого разговора.
Это была их жизнь, которую они создавали вдвоем. Постепенно и осторожно, словно пробираясь по минному полю, они узнавали друг друга заново, и это было, в общем-то, правильно. Вот только, расставаясь в очередной раз, Сато до побелевших костяшек сжимал кулак, чтобы не потянуться к любимому, чтобы не позволить себе лишнего – того, для чего еще не пришло время. Того, для чего время, возможно, не придет никогда. И занятый своей внутренней борьбой, не видел, не замечал, как темнеет прячущийся за ресницами карий взгляд, как точно также сжимаются кулаки…. Наверное, действительно было не время.
Тосия учился. Учился не только вот этой новой жизни, но и в Институте тоже, и обучение шло довольно хорошо, хотя и трудно. Особенно трудно ему давалась практика, к которой у него был ограниченный допуск. Будущим тренерам на собственной шкуре давали узнать различные методики обучения и тренинга в различных видах спорта и различных игровых позициях, вот только Сато, с его увечьем, большую часть упражнений выполнить просто не мог. Когда этот вопрос встал, в деканате решили большую часть практики зачесть из прошлой его спортивной карьеры, однако посещать эти занятия обязали все равно. И Сато посещал, ему даже нравилось это, а особенно те упражнения, которые мог проделать даже он. Ведь рука не слишком мешала ему, к примеру, бежать с мячом к воротам в импровизированном футбольном матче. Вот только, наблюдая за бейсболистами, он испытывал легкий налет грусти. Но это не было поводом пропускать занятия. Учеба всегда достаточно сильно увлекала его, и этот раз исключением тоже не стал. Третий и последний год обучения обещал быть очень, очень интересным.
А Горо играл, играл самозабвенно, полностью окунаясь в любимый бейсбол. Игру за игрой он заканчивал с таким блеском, что Кин только диву давался: и где это вот чудо было раньше? Шигено оставался по-прежнему непокорным, вспыльчивым и шумным, но что-то было в нем новое, и это самое что-то, словно крепкой нитью, пронизывало все его существо, отражаясь и в бейсболе. Его броски с каждым разом становились сильнее, а контроль – все лучше, в его арсенале появлялись новые подачи, которые он до седьмого пота отрабатывал на тренировках и, как сильно подозревали тренеры, в свободное время тоже. Вместо отдыха. Не волновался, наверное, один только Кин. Быть может, потому что точно знал, как много работает Шигено. Ну да, он присматривал за напарником, осаживая его в некоторые моменты, и Горо слушался, хотя и спорил с кэтчером до хрипоты. В любом случае, это рвение приносило команде только пользу.
Быть может, этого следовало ожидать, ведь только лишь вопросом времени было то, когда об их встречах прознают журналисты и фанаты. И пусть между ними не было ничего, кроме заново родившейся дружбы, им было, что прятать в глубине своих сердец, а акулы пера слишком охочи до чужих тайн. Тем более, до тайн звезд разного калибра. А Шигено Горо в Америке был звездой достаточно крупной, пусть пока и не первой величины. Но его сияние еще не достигло апогея, и это было настолько очевидно, что вызывало удивление, как до сих пор еще не начали копаться в его прошлом и в его личном. Хотя…возможно, и копались, Сато не знал. Но читая случайно попавшуюся ему на глаза статью, Тосии хотелось найти этого журналиста и дать ему в морду, пусть даже его и осудят за подобное.
Тон статьи был вполне корректным. Автор писал, что многим хочется знать о своих кумирах, а нельзя отрицать, что Шигено Горо для многих в США является кумиром. Молодой человек, почти ребенок, в одиночестве приехавший в Штаты за мечтой, без денег и вещей, без связей и практически без поддержки к двадцати трем годам сумел покорить вершину, став в один ряд с такими игроками, как Гибсон-старший. Дальше автор рассказывал о жизни Шигено, и где только расковал факты. Причем сами факты были верными, вот только от манеры преподносить их у Тосии темнело перед глазами от ярости. Главным тоном этой части статьи была жалость. Жалость, которую Горо не терпел в принципе, которую ненавидел всей душой, делая все, чтобы его никто не жалел. Никогда. Журналист, явно смакуя детали, рассуждал о том, как тяжело было мальчику, не так давно потерявшему мать, пережить смерть отца, расти у чужих людей – ведь родственники не взяли его к себе. Рассказывал о травмах Шигено, о том, как тот сумел вернуться в мир бейсбола, как покорял вершину за вершиной, движимый единственной целью – отомстить пусть и невольному, но убийце, но, в конце концов, сумел сдержать себя и простить этого человека.
...Но полученные в детстве и юности психологические травмы не могли не сказаться даже на столь сильной и волевой личности, каковой, без сомнения, является мистер Шигено. Одним из последствий, очевидно, явилось одиночество, которому подвержены многие гении и известные личности. И стоит отдать мистеру Шигено должное, в борьбе с этим жутким чувством он не вел разгульный образ жизни, не нарушал ни законов, ни общественного спокойствия. Но человек не может быть одинок всегда, и нам всем хочется тепла и заботы. Все мы люди. Но деньги и слава часто привлекают тех, кто под маской заботы и привязанности прячет совсем иные намерения. И стоит ли удивляться, что столь молодой человек не сумел распознать такую маску, поддавшись на фальшивую заботу, на притворное тепло….
Рассказывая об их с Горо отношениях до разрыва, автор не называл имен, не приводил ни фото, ни иллюстраций, но Сато все было отчетливо ясно. В самом конце журналист сетовал на то, что рядом с мистером Шигено не нашлось искренней и честной девушки, способной поддержать и защитить любимого человека. Отложив газету, Тосия устало закрыл глаза. Читать о подобном было больно, и дело было даже не в том, какими представляли их отношения. Дело было в том, каким представал перед читателями этого дерьма Шигено. Сато было больно, отчаянно больно – за него. На себя ему было наплевать абсолютно, но Горо…. Горо этого не заслуживал. Тоси глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бушующую внутри бурю. Хотелось натворить кучу разных глупостей, начиная с драки с этим журналюгой и заканчивая отъездом обратно в Японию. При этом он прекрасно знал, что ни одна их этих идей не была хоть сколько-нибудь адекватной. Кроме одной, и вот ее Тосия решил воплотить в жизнь, не откладывая. Не колеблясь, он поднял трубку, набирая знакомый до последней цифры номер.
- Шигено слушает, - голос в трубке был немного сонный, словно Горо только что проснулся или, наоборот, уже успел задремать, и Сато запоздало сообразил, что на часах – почти половина первого ночи, а у Горо уже вчера была игра, и он, наверное, очень устал.
- Это Сато. Прости, что разбудил.
- Ничего. Что-то случилось, Тоси? – Ленивая сонливость испарилась из голоса клозера как по волшебству. Видимо, голос все же выдал Сато, но, возможно, это было лишь к лучшему.
- Не знаю…. Горо, я тут статью одну прочитал….
- А, - мрачно протянул в трубку Шигено. Было слышно, что он тяжело вздохнул. – Ты все-таки увидел эту пакость. А я так надеялся, что она пройдет мимо тебя.
- Так ты знаешь? – Сато сжал трубку побелевшими пальцами, пытаясь успокоиться. Снова он понимал, что стал причиной волнений и неприятностей для Шигено. Снова он осознавал, что Горо пытается защитить его, беря на себя весь груз проблем и справляясь с ними самостоятельно. Снова. В который уже раз? И это было больно, очень больно. Ведь они же решили – вместе. Они старались не повторять прошлых ошибок, решили рассказывать друг другу все, что касалось обоих. Сато было сейчас очень грустно от понимания, что Шигено будет таким всегда, всегда будет подставляться под удар, защищая дорогих ему людей. И даже понимание, что Тосия для него тоже относиться к этой категории, не особо помогало.
- Знаю. Вчера Кин показал. Тоси, с тобой все в порядке? Может, мне приехать? – Тревога в родном голосе. Как же это похоже на Горо, того, прежнего Горо.
- Не стоит, все нормально. Я просто беспокоился.
- Только не вздумай винить во всем себя и делать глупости, ладно? Это все ерунда.
- Нет, Горо, это не ерунда. Эта отвратительная статейка….
- …ерунда. Я знал, что рано или поздно подобное случиться. Я никогда не скрывал свое прошлое, я горжусь моим отцом, моей семьей и знакомством с мистером Гибсоном. И уж точно я не собираюсь пытаться все отрицать или прятать свои чувства к тебе. Мы были вместе, мы были любовниками, и пусть они этим подавятся.
- Горо….
- Я уже почти двадцать четыре года Горо, - рыкнул Шигено с неожиданной злостью. – Я никому не позволю вмешиваться в мою личную жизнь.
- Может, нам не стоит пока общаться? – Сато старался быть осторожным, но Шигено уперся намертво.
- Боишься?
- За тебя, - Тоси тоже начинал злиться. – Пойми, дурья башка, ты всегда на виду, и твоя жизнь всегда будет достоянием общественности. У звезд нет личной жизни, по определению. Они принадлежат всем и светят для всех.
- Тосия, - Горо долго молчал, очень долго, а когда заговорил, его голос был абсолютно спокойным. Именно таким голосом Шигено говорил тогда в отеле, прощаясь навсегда. – Тоси, ты хочешь окончательного разрыва?
- Я не хочу, - Сато сглотнул, но заставил себя продолжать. Это было четно. – Не хочу, но так, возможно, было бы лучше.
- Для кого? – Как-то очень нехорошо спросил Горо, и Сато понял, что переступил запретную черту. – Лучше – для кого? Для меня? Или все же для тебя? Вот только сможешь ли ты быть счастлив, зная, что попросту испугался и сбежал? Снова.
- Шигено….
- Что? Скажешь, не так? Ты же испугался. Ты же попросту сбежал: от себя, от меня, от реальности. Я не сразу это понял, Тоси, но когда понял, мне было так обидно. Обидно за тебя. Ведь ты же сильный, я знаю, что сильный. Ты не боялся, выходя на поле, даже тогда, когда все было против тебя, ты все равно не боялся. А тогда….
- Наверное, - Сато опустился на пол, устало закрыв глаза, чувствуя, как подступают слезы. Да что же это такое?! Ведет себя, как истеричная девица. Но он же не девка, в конце-то концов. Сколько ж можно Шигено нервы-то трепать?! Он же тоже не железный…. Наверное, ему тоже хочется сейчас теплых объятий, и чтобы забыться в чьих-нибудь руках, отдохнуть, хотя бы только одну ночь отдохнуть от нервотрепки и напряжения. А тут еще он со своими истериками. – Прости, Горо. Я не должен был тебе звонить.
- Нет, должен, - в голосе Горо тоже слышалась усталость. – И хорошо, что ты это сделал. Нам нужно поговорить, потому что так не может больше продолжаться. Ты ведь и сам это понимаешь, да, Тоси?
- Да. Тогда до завтра?
- Уже до сегодня. У меня выходной, и я намерен провести его с тобой. И плевать мне на этих журналюг. Я заеду за тобой, ты не против?
- Нет, - Тоси чуть грустно улыбнулся, но в его голосе грусти не прозвучало. – Тогда до завтра и спокойной ночи. Я люблю тебя, ты знаешь?
- Я тоже тебя люблю, Тоси. Постарайся поспать.
Уснуть Сато так и не смог. Вместо этого он долго сидел, пил любимый зеленый чай с жасмином и думал о невозможном и таком родном Горо, о состоявшемся разговоре и о его завершении. Спустя столько времени, Горо все же снова произнес эти слова, и сердце Тосии замирало от бесконечного счастья и теплоты. Шигено любил, все еще любил, и с того разговора он впервые открыто сказал об этом. И в сравнении с этим все остальное действительно казалось абсолютно неважным.
А утром к нему приехал отвратительно бодрый Горо, давно уже успевший получить права и приобрести машину, и долго ругался по поводу красных глаз Тоси и темных кругов под этими самыми глазами. А потом был замечательный день, который они провели вместе, и хотя Тоси периодически дергался, Горо было абсолютно наплевать и на любопытные взгляды, и на все остальное. А когда ближе к вечеру их все-таки поймали репортеры, Шигено не стал ничего отрицать, хотя и не подтвердил напрямую, представив Тосию как старого друга детства и «того самого парня, который на Кубке Мира показал американцам, где раки зимуют».
- Мы с господином Сато знаем друг друга еще с детского сада, и когда с ним случилось несчастье, он приехал ко мне в поисках помощи. Разумеется, я помог своему лучшему другу, как он много раз помогал мне.
- Мистер Шигено, а как вы прокомментируете…
- Никак. Извините, господа, у меня, вообще-то, выходной. Если вы желаете интервью, то этот вопрос стоит решать с администрацией Индиана Хорнетс. А теперь простите нас.
- Мистер Шигено…. Мистер Сато….
- Всего хорошего, господа.
Уже дома, дома у Сато, Шигено плюхнулся на диван и расхохотался в голос. Он явно был доволен, переложив решение проблемы с журналистами на руководство своей команды, пусть только отчасти, а Тосия смотрел на него и улыбался. Такой Горо ему определенно нравился еще больше, чем упрямый, наивный мальчишка, которым тот был раньше. Но все это не исключало необходимости разговора между ними, который они, кажется, подсознательно откладывали. Однако говорить им все равно придется, иначе было невозможно, и Шигено тоже понимал это, возможно, даже лучше самого Сато. Потому что, отсмеявшись, резко посерьезнел, и его внимательный взгляд буквально пригвоздил Тосию к креслу, в котором тот устроился.
- Тоси, ты понимаешь, что так не может продолжаться. Нам нужно определиться.
- Знаю. Но что я могу? Я давно знаю, что люблю тебя и хочу быть с тобой, но решать тебе. Я счастлив снова быть твоим другом….
- Оставь, а, - Горо едва заметно поморщился, словно от боли. – Не надо этого самоуничижения. Мы оба виноваты в равной мере. Тоси, мне было двадцать, а вел я себя как пятнадцатилетний школьник, если не хуже. И ты это терпел. И стоит ли удивляться тому, что ты не смог поверить в меня, в мои чувства, при таком-то поведении. Хотя ты тоже хорош.
- Горо, - Тоси вздохнул и опустил голову, - я понимаю. Но это не оправдывает подлости и предательства с моей стороны. Наверное, я сам себе этого никогда не смогу простить. Да и ты забыть не сможешь. Просто потому, что такое не забывается. Все равно ведь рано или поздно это всплывет снова.
- И что делать? К психологу идти? – Фыркнул Горо, снова откидываясь на спинку дивана. Нет, в чем-то Сато, безусловно, был прав, вот только это все равно ничего не меняло. Шигено хорошо понимал сомнения друга, возможно, даже слишком хорошо. Быть может, потому что сам терзался такими же. Ведь нельзя заставить себя поверить кому бы то ни было, доверие либо есть, либо его нет, и с этим ничего не поделаешь. Горо не был уверен в Сато. Нет, не в его чувствах, он знал – Тосия любит его, - но в чем-то, чему и сам не мог бы дать определения. Оно просто было, это пакостное чувство неуверенности, которое постоянно приходилось загонять поглубже. И это было тем препятствием, которое Горо мог преодолеть только сам. Шигено не был уверен, что сможет. А еще он не был уверен в том, что сам Сато не испытывает похожего чувства. Иногда Горо безумно хотелось обсудить это с кем-нибудь, поделиться своими сомнениями и страхами, но ему было не с кем, а дергать мать или отца не хотелось до зубовного скрежета. У них давно уже была своя жизнь, в которой, по большому счету, Горо места не было. А еще он был слишком благодарен своей приемной семье, чтобы нагружать их тем, с чем должен был, обязан был справиться сам. А бегать вечно к мистеру Гибсону тоже было верхом идиотизма. В конце концов, у него была своя жизнь и свой сын, с которым американец наконец-то нашел общий язык. Горо был ему никем, и это было правильно.
- Ну да, как ты себе это представляешь? – Сато тоже фыркнул. Действительно, было смешно. – А если серьезно, Горо, все это сильнее всего скажется на тебе. Мне никто ничего сделать не сможет, а вот ты….
- А мне тоже никто ничего не сделает, - Шигено пожал плечами. – самое страшное, что они могут – это разорвать мой контракт, но пока я показываю хорошие результаты, владелец на это не пойдет. А даже если и пойдет, я не буду особо переживать.
- Не ври, Шигено. Бейсбол – это смысл твоей жизни, а игра в Мэйджор – твоя мечта. Ты достиг ее, и не стоит рушить все собственными руками. Особенно из-за меня.
- Тоси, ты дурак или прикидываешься? Если встанет выбор между тобой и бейсболом, я без колебаний выберу тебя.
- Нет.
- Да, Тоси, да, - Горо глубоко вздохнул и потер ладонями лицо. – Здесь вопрос приоритетов. Три года назад ты стал для меня гораздо важнее бейсбола. Точнее, важнее Высшей Лиги, потому что играть в бейсбол я могу где угодно, а ты – единственный, кого я люблю и с кем действительно хочу быть вместе.
- Ты так свободно говоришь об этом после всего случившегося, - Тосия улыбнулся, но улыбка эта была вымученной. – Ты очень изменился….
- Наверное, я просто повзрослел, - Горо вздохнул. Он понимал, о чем говорит Сато. – Это плохо?
- Нет, что ты. Просто чем больше я узнаю нового тебя, тем сильнее влюбляюсь. Снова. И снова. И снова. Каждую нашу встречу открываю в тебе что-то новое, - в голосе Тосии звучала бесконечная нежность. Он любил, безумно любил, и был бесконечно счастлив сейчас. Но это счастье, эта любовь уже не застилали глаза, скрывая недостатки любимого человека. Наоборот, он видел их ясно – и упрямство, и бешеный нрав, и привычку все брать на себя, и несдержанность, и многое другое тоже. Он вдел все, и от этого любил Горо еще больше, со всеми достоинствами и недостатками. Сейчас, оглядываясь назад, Сато понимал, что и сам был мальчишкой, не меньшим, чем Шигено. Сейчас его любовь, раньше напоминавшая цунами, теперь была спокойной рекой, и Тосия видел то же самое в Горо. Наверное, они оба повзрослели, в чем-то став ближе, а в чем-то дальше друг от друга.
- Тоси, - Шигено, внимательно слушавший ответ любимого, поднялся и присел на ручку кресла, в котором устроился Сато. – Я не знаю, как оно будет дальше, но сейчас могу сказать одно: я действительно люблю тебя. Не смотря ни на что, люблю. Я хочу быть с тобой, и мне абсолютно начхать на мнение всего мира. Если бы ты был девушкой, я, не колеблясь, предложил бы тебе выйти за меня. А так…. Я могу только просить тебя снова жить вместе со мной. Я знаю, со мной сложно, но может быть, мы попробуем снова?
- Горо, - Тоси чуть повернулся и теперь снизу вверх смотрел в любимое лицо, в теплые, усталые сейчас глаза, и снова, как и годы назад, тонул в их тепле. – Я не уверен, что это хорошая идея. Ты не просчитываешь последствия.
- К четям собачьим последствия.
А потом Шигено наклонился ниже, и все возражения умерли, утонули в полузабытом вкусе его поцелуя. Обветренные губы Горо были уверенными, жесткими, но и нежными одновременно. Они брали, они требовали, но не подчиняли, оставляя Тосии выбор. Но разве могло быть что-то другое, разве мог Сато отказать этим губам? Разве мог отстраниться, когда его осторожно, но крепко приобняли за плечи, а уверенные пальцы любимого запутались в волосах, поддерживая и направляя? Да, этот Горо ничем не напоминал того неуверенного мальчишку, совершенно ничем. И как же это было здорово!
Когда все закончилось, Тоси мог только пытаться отдышаться, чувствуя, как от желания каменеет тело, как огнем горят щеки – не от смущения, от все того же огненного желания. Он чувствовал, что готов кончить только от одного этого поцелуя, и шалый карий взгляд из-под растрепанной челки горел тем же огнем. И так хотелось снова быть с ним, снова чувствовать его тело рядом, его губы и прикосновения…. Но Сато все же сумел найти в себе силы отстраниться.
- Горо, - голос был хриплым и слушался плохо, слова приходилось проталкивать сквозь пересохшее горло, но Тосия не хотел недомолвок. – Ты уверен, что готов к этому?
- Да, - столь же хрипло, но очень уверенно. Шигено продолжал обнимать Сато, не желая выпускать его даже и на мгновение, словно Тосия мог улететь от него. – А ты? Ты…уверен? Я уже не отпущу тебя, Тоси. Никогда не отпущу.
- Уверен, - Сато чувствовал, что улыбается, счастливо и немного пьяно. Он и был пьян от этого поцелуя, этой нежности, этого желания. – А что до остального…. Поживем – увидим. Сейчас я хочу тебя.
- Пойдем, - Горо встал, потянув любимого за собой. – Пойдем в спальню.
Это ненамеренное повторение тех слов, что почти два года назад прозвучали совсем в другой квартире, почти снесло Сато крышу. Казалось, Горо тоже, как и сам Тосия, до мелочей помнит их первый раз, и это заводило еще сильнее. И чувствуя, как его раздевают, видя, как раздевается любовник, Сато ждал, вспоминая, какими они были тогда. Как смущался Шигено вначале, как краснел от стыда, как вздыхал и стонал от незнакомого ранее удовольствия под его руками. Теперь все было иначе. Ни один из них не смущался, между ними не было ничего, чего можно было бы стыдиться, и притяжение, бросившее их в объятия друг друга, было сильным и жарким, и этот жар сплавлял их тела в одно целое. Ничто не имело значения, кроме разделенной на двоих страсти, кроме откровенных, не сдерживаемых стонов, кроме поцелуев в искусанные губы, кроме комкающих простыни пальцев. И укусы – до синяков, и ласки – до самозабвения. Тосия выгибался под этими ласками, стонал, бесстыдно и откровенно открываясь всем прикосновениям, забывая себя, забывая обо всем, кусал собственное запястье, а затем и пальцы Горо, и отвечал, отвечал, отвечал на ласки, в который раз жалея, что – только одна рука, что нельзя одновременно зарыться пальцами в эти волосы и гладить это разгоряченное тело, такое родное, такое знакомое и незнакомое одновременно.
- Тоси, прости…. Не могу…больше…ждать….
- Давай….
Его перевернули на живот, подсунув подушку под бедра, и он послушно развел ноги, чуть согнув колени, открываясь полностью, отдаваясь любимому целиком, без остатка, и только впился зубами в одеяло, когда Горо вошел, быстро, резко и полностью. Было больно, его тело не было готово, и невольные слезы брызнули из глаз, но Тоси не издал ни звука. А Шигено замер, не двигаясь, давая привыкнуть, хотя чего ему это стоило, знал лишь он один. Но его тяжелое дыхание обжигало Сато загривок, и Тоси заставил себя расслабиться, шепча:
- Прости…. Двигайся….
- Тоси…ты….
- Просто…двигайся…уже…мать твою….
И Шигено начал двигаться, сначала медленно и осторожно, затем, найдя нужный угол, быстрее и жестче, вколачиваясь в податливое тело любовника, и чувствуя, как откликается Тосия на эти движения, как начинает подаваться назад, навстречу, слыша стоны не боли – удовольствия, и чувствуя, как рождается внутри жаркая волна животной страсти, заставляющая терять рассудок, впиваться зубами в плечи и тут же зализывать укусы, и двигаться, двигаться, двигаться…. И потом, на смятых, мокрых от пота простынях, пытаться отдышаться, пытаться прийти в себя после острого, словно сталь, оргазма. Шигено лежал рядом с замершим неподвижно любовником, положив голову ему на плечо, и, закрыв глаза, пытался собрать мысли в кучку. Мысли не собирались, напоминая юрких тараканов.
- Как ты? – ничего умнее придумать не получилось. Это был головокружительный секс, это было прекрасно, но Горо действительно беспокоился, не перегнул ли палку. Хотя сдержаться тогда было выше его сил, он слишком скучал по любовнику, и слишком давно у него не было никого. У него вообще не было никого, кроме Сато. И даже сейчас он не чувствовал полного удовлетворения, ему хотелось еще.
- В порядке, - голос Тосии был немного хриплым, и Горо с раскаяньем подумал, что действительно перестарался. Открыв глаза и оглядев пестрое тело любовника, Шигено уверился в этом окончательно.
- Прости меня, Тоси, - целовать любимого, замаливая невольные грехи излишнего нетерпения. Ласкать, даря нежность и тепло, зализывать укусы, царапины, синяки от пальцев и чувствуя, как расслабляется тело любимого, как уходит сковавшее его напряжение. И повторял между поцелуями и ласками. – Прости меня, любовь моя, жизнь моя. Прости.
- Все хорошо, Горо. Правда. Не беспокойся об этом, - Сато перевернулся, улыбаясь любимому, а Горо нежно сцеловывал влажные еще дорожки с его щек, и не знал, как загладить эту вину перед любовником. Тосия настойчиво потянул его на себя, заставляя прервать свое занятие, от которого уже снова сбивалось дыхание у обоих. Зеленые глаза смотрели внимательно и серьезно, а в их глубине жила бесконечная любовь. – Все хорошо. Я сам хотел этого. Я так соскучился без тебя, любимый.
- У тебя никого не было за это время. Я причинил тебе боль.
- Это ерунда. На тренировках было хуже.
- Да уж, сравнил, - тихий смех Шигено был родным и каким-то очень уютным, а потом Горо чмокнул его в кончик носа и, довольный этой мальчишеской выходкой, уютно устроил голову на плече любимого. – И все же, как ты?
- Ну что тебе сказать? У меня болит задница, и покусал ты меня знатно. Но это действительно ерунда. Я так скучал по тебе.
- Я тоже. Как я мог думать, что смогу без тебя?
- Ты смог бы. В конце концов, ты нашел бы кого-нибудь.
- Не смей даже думать так. Мне не нужен никто, кроме тебя, - Горо даже приподнялся, карие глаза смотрели так твердо и бескомпромиссно, что все возражения замерли у Сато на губах, а Шигено вдруг как-то очень беспомощно и просительно, почти умоляюще прошептал, - не уходи. Не оставляй меня больше, Сато. Пожалуйста. Я все для тебя сделаю, все, что захочешь. Только останься….
- Горо, - Тоси было несколько не по себе от этого взгляда, от мольбы в его голосе. – Мне не нужно ничего, ты же знаешь. Все хорошо, любовь моя, все хорошо.
- Тоси, пожалуйста. Обещай мне.
- Я не уйду, никуда не уйду, не предупредив тебя. Я больше не брошу тебя, разве что сам прогонишь.
- Никогда, никогда, - горячий шепот, горячие губ, горячие поцелуи. Нежность, море, океан нежности в каждом прикосновении, и Сато сходил с ума от нее, пил ее, дышал ей – и не мог надышаться. А потом Шигено потянул его на себя, шепча, - Хочу тебя, Тоси. Хочу быть твоим.
- Горо…
- Возьми меня. Сделай это, Тоси, пожалуйста.
- Конечно, любовь моя.
Так сладко, что все внутри сводило в один тугой узел. Желание – кровью по венам, потом по коже, нежностью и лаской в каждом движении. Сато не торопился, он ласкал и нежил любимого, он целовал, он слегка покусывал кожу, прихватывал ее губами и тут же отпускал. В этих ласках он тоже отдавал всего себя, стремясь доставить удовольствие, подарить радость и наслаждение, доводя любимого до криков, в которых звучало лишь удовольствие. К тому моменту, когда Тоси, наконец, вошел, медленно, осторожно, у него самого уже почти не осталось сил, а от желания было почти что больно. А Горо, вначале дернувшись, замер, но расслабился почти сразу, отдаваясь, но не покоряясь, и в этом был он весь, весь Горо, и было так…. Сато не смог бы подобрать слов, никакие слова не были бы достаточными, чтобы выразить его чувства от этой близости. Кружилась голова, и ничего не существовало, кроме одного на двоих ритма, их общего дыхания и бьющихся в унисон сердец. А когда все закончилось, Тосия долго приходил в себя в крепких руках любимого, вымотанный, выжатый досуха этой любовью, и Горо что-то тихо шептал ему, щекоча ухо губами и дыханием. И хотелось, чтобы время остановилось навсегда, но за окном уже светлело небо, и нужно было поспать хотя бы немного, особенно Горо, и уже засыпая, Сато слышал:
- Люблю тебя, жизнь моя. Не уходи. Не отпущу. Мой….
Пробуждение было резким, словно он вынырнул из глубокого омута на поверхность, и теперь судорожно оглядывался в поисках опоры. Разумеется, Горо не было и в помине. Судя по солнцу, день перевалил за полдень и у Шигено был самый разгар тренировки. Тосия упал обратно, чувствуя боль и ломоту во всем теле. Да уж, их вчерашнее нетерпение однозначно вышло ему боком. Впрочем, вспомнив безумство прошлой ночи, Тосия улыбнулся довольно и счастливо. Оно того стоило, определенно. Вот только встать и добраться до ванной было довольно серьезной проблемой. Кажется, Горо его все же порвал. Ладно, не беда, переживет. А стена – такая надежная опора…. А на кухне – завтрак и наспех нацарапанная записка с извинениями за нежелание будить и обещанием прийти ближе к вечеру. Сато вздохнул, смиряясь. Вбивший себе что-либо в голову Шигено напоминал курьерский поезд, несущийся строго по рельсам. И свернуть его с намеченного пути было практически невозможно. И сейчас вся сила этого движения, все упрямство Шигено служили одной цели – быть вместе с ним. Тосия думал, что это нужно остановить, они должны быть осмотрительными: слишком много проблем может возникнуть у Горо, сколько бы тот не доказывал обратное. Сато не мог и не хотел окончательно ломать любимому жизнь, совсем не хотел, но выхода не видел. Быть может, еще тогда стоило оставить все как есть, пусть он сам и сдох бы в итоге от беспросветной тоски по любимому. Но сейчас уже не было толка сокрушаться о том, что было. Сейчас нужно было думать о будущем и о том, как свести негативные последствия к минимуму. Сато был уверен в одном: к Шигено он не переедет. Пусть его считают шлюхой, но это лучше, чем создавать любимому лишние проблемы.
Когда Горо вернулся, Тосия именно так и ответил на высказанное вчера любовником предложение.
- Я люблю тебя, но к тебе я не перееду. И тебе сюда перебраться не позволю.
- Тоси, - Шигено рассердился, это было видно, его раздражение, его гнев на любовника и на всю эту ситуацию в целом. – Если ты боишься….
- Я не боюсь. Я просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Не спорь, - Сато поднял ладонь в упреждающем жесте. – Они будут, и ты это знаешь сам. И можешь петушиться сколько угодно, но бороться против всего мира не имеет смысла. Меня вполне устраивает то, что есть между нами сейчас. Давай пока все так и оставим.
- Сато, ты просто трусишь! Ты боишься, хотя я не могу понять, чего именно.
- Пусть так. Пусть это просто трусость, но я не позволю тебе сломать собственную жизнь. Можешь считать меня кем угодно, но это мое мнение, и я буду на нем настаивать.
- Хорошо, Тоси, - Горо сдавался, он и сам понимал разумность доводов, но это было противно его природе, вот так скрывать то, о чем хотелось кричать на весь мир. – Но хотя бы иногда я могу приходить к тебе?
- Конечно, - нежность и любовь звучали в голосе, плескались в зеленых глазах. – Конечно, можешь. Но не слишком часто.
- Пару раз в неделю? – Кажется, начинался торг, и Сато стало смешно от подкупающих ноток в голосе любовника. Кажется, он поторопился считать Шигено повзрослевшим. Впрочем, сейчас тот ничем не напоминал ребенка. Скорее, он смахивал на выпрашивающего рыбку кота.
- Думаю, пару раз в месяц. Не чаще. Да у тебя чаще и не получиться, когда начнутся игры сезона. Так что сотри с губ сметану, котяра, и ответь мне на один насущный вопрос.
- Какой?
- Ты сегодня приехал просто так или с намерением заночевать здесь?
- Ну…. Вообще-то, я не против остаться на ночь. Ты же не заставишь меня спать на коврике у кровати?
- Да ну тебя!
- Вот и замечательно, - Шигено совсем по-кошачьи мурлыкнул и потянулся за поцелуем.